Добавлено: Сб Июн 09, 2007 4:42 pm Заголовок сообщения: Помогите определить тим одного рок-певца.
Добрый день, уважаемые соционики! Помогите, пожалуйста, определить тип одного человека- это очень важно. Он музыкант, солист группы "Кукрыниксы", Алексей Горшенев. Вот тут можно на фотографии посмотреть http://www.kukry.org/forum/viewtopic.php?t=1040&postdays=0&postorder=asc&start=0. Замкнутый, мрачный и депрессивный человек, склонен к суициду, хочеться ему помочь, помогите с тимом, пожалуйста?
Про знаменитостей есть своя ветка. Может, кто-то уже занимася этим артистом, проверь
http://www.socioforum.ru/viewforum.php?f=1
ИМХО - фотографии конечно недостаточно, мне интуитивно его лицо напоминает знакомого Бальзака. Но это еще ничего не значит, какие-то тесты все равно нужны. _________________ Nosce te ipsum
et noli mori a cardiorrhexi
ИМХО, фотография предположительно статична, а Бальзак - динамик.
Может, Дон? Хотя информации все равно мало. Интервью, например, не помешало бы. _________________ Кто на свете всех милее,
Всех прекрасней и умнее?
Риторический вопрос,
Если дуло смотрит в нос!
Первый концерт «Кукрыниксы» сыграли 28 мая 1997 года в питерском «Полигоне» вместе с «Тараканами» и «Королем и Шутом». Журналисты и поклонники не случайно называют этот проект Алексея Горшенева «Король и Шут» lights. Алексей - младший брат фронтмена «Короля и Шута» Михаила «Горшка» Горшенева, да и голоса у братьев похожи. Правда, сам Алексей считает, что между «Кукрыниксами» и «Королем и Шутом» не так уж много общего.
- Киса, вы рисовать умеете?
- Рисовать умею, но название не имеет отношения к художникам. Просто слово забавное, и этим понравилось.
- Как получилось, что ты вырос совершенно непохожим на своего брата Горшка?
- Мы с ним разные люди, у меня одна музыка, у него - другая. Слушая нашу музыку, можно это понять. Он делает больше упора на разухабистость: эх, друзья, выпьем по кружке! А у меня больше чистой романтики.
- Я бы это иначе переформулировал: твои песни серьезнее, чем у брата.
- Не могу и не хочу так говорить, потому что тексты Миша сам не пишет. Я же пишу и музыку, и тексты, поэтому сравнивать нельзя. Если ты спрашиваешь про «Короля и Шута», то я скажу так: не в серьезности дело, а в том, что у нас разные интересы.
- Ты много играл с тем же «Королем и Шутом» и другими панк-группами. Насколько уютно себя чувствуешь в пределах панк-резервации?
- Я делаю музыку и мне все равно, как она называется. Главное, чтобы людей от нее перло. Можно просто под акустику петь - разве это панк-рок? А то, что мы играли с «Королем и Шутом», - совершенно естественно. Мы были молодой командой, которой нужны сцена и публика. Так получилось, что мы перескочили клубную систему, сразу заиграв на больших площадках, - это была реальная помощь старшего брата. Но никакими творческими идеями мы с ним не обмениваемся, потому что редко видимся. Что касается похожести групп, о которой говорят, то у нас просто схожий вокал, потому что оба поем баритоном и от этого не избавиться.
- Понятно, в чем фишка «Короля и Шута» - «русское фэнтези» в ритмах панк-рока. А если говорить о «Кукрыниксах», то можешь определить, в чем ваша фишка?
- Я могу ответить одним словом: психология. Плюс у нас более узнаваемые мелодии и другие, достаточно необычные, гармонии. Каждая песня несет в себе определенные проблемы - экологические, национальные, рассказывает о жизни конкретного человека. Я не люблю только песен про банальную любовь - на этом часто идет спекуляция для маленьких людей, для маленьких слушателей. Этого нельзя петь.
- На пресс-конференции ты очень жестко высказался против тех, кто использует в песнях мат. Можешь развить эту мысль?
- В большинстве случаев мат - это последнее оружие, чтобы расшевелить зрителей, которое используют те, у кого нет ни таланта, ни внутреннего стержня. Под матом я подразумеваю также и пошлость, и спекуляцию высокими словами, и прочую дурь.
- «Кукрыниксы» находятся в ротации на «Нашем радио», которое называет русским роком и «Мумий Тролль», и «Танцы Минус». Как ты себя чувствуешь в этой компании?
- Мне все равно. Когда Виктор Цой связался с Айзеншписом, он же сказал: «Главное, чтобы моя музыка дошла до людей». Если моя музыка звучит - хорошо, не звучит - плохо. Люди врубаются в музыку, а не в определенный канал. Какая тебе разница, если ты едешь в машине или сидишь дома и слушаешь музыку?
"Я всегда ловил себя на мысли, что мне всегда хочется писать музыку. Вот я сижу здесь и дай мне сейчас какой-нибудь музыкальный инструмент, допустим, гитару, я бы сейчас что-нибудь накидал, какие-то отрывки. Мелодии даются мне в принципе легко. Музыка прет, с текстами немножко посложнее. Здесь нужна концептуальность, здесь нужно думать, нужно давить. Я же еще и рассказы пишу, поэтому для меня есть еще и иной выход из этой ситуации, т. е. накопилась в голове какая-то информация, ее нужно куда-то девать. Главное, чтобы эта информация была правильная, интересная и более-менее честная. Могут быть музыкой и мои рассказы - это для кого как."
Вот рассказ.
ТЕСТ
Я проходил тесты психической уравновешенности в одном из столичных институтов «Психика и мы», от результатов теста зависело моё устройство на работу.
И что же? Проклятый врач меня вынудил на разговор, который затрагивал мои последние выводы из наблюдений за жизнью. Мы с ним разговаривали на разные темы, но эта оказалась совсем не к месту:
- Мне кажется, что люди смотрят на одно и тоже, а говорят об этом одинаковыми словами. Например, для меня Дом - это строение из кирпича и кто-то в нём живёт, а для другого парня это может быть яма или большой зверь. У него свой мир зрения, но объясняет он это домом. Кто знает, что глаза видят, как они вообще воспроизводят увиденное, что понимает смотрящий? Для меня все люди ходят, я тоже хожу, птицы летают - я это так вижу, а для других я плаваю облаком, я не виден как инфузория. Он в этом живёт, птицы для него могут быть водой, большими каплями воды - объясняет же это он моими словами, общими для всех.
- Постойте, постойте! То есть, вы считаете, что я смотрю на Вас, но Вас не вижу, а вижу старый изношенный кед?
- Доктор, не смейтесь, я могу этого не говорить, но хочется определиться. С вами, как со специалистом это можно сделать наверняка. Вот мой верный друг пёс, как смотрит на мир он? Если бы он мог говорить, то назвал бы меня Морисом, но что значат эти буквы в моём имени для него? Ведь все слова приняты условностью.
- Вот поэтому собака и человек стоят на разных ступенях развития.
- Но ведь система такая же, глаза, уши. А что видит сумасшедший у него другие объяснения
- У сумасшедшего критическая точка зрения, его сбил с толку какой-то поступок, мысли рождённые размышлением над мыслями. Но вашу точку зрения я понять не могу.
- Хорошо, хорошо доктор. Давайте сначала. Вот например, вокруг белый медицинский кабинет, люди ходят, приходят, уходят - для меня всё это видно, это моё, а для вас моё зрение объясняется словами. Но вот в чём дело, слова то все одинаковы, а мир для другого по сравнению с моим различен. Меня он видит лункой от песка, машины - взмахом крыла птицы, а расскажет всё это звуками, для всех понятными буквами.
- То есть - заинтересовался врач - каждый человек живёт на определённой, эксклюзивной, своей планете, но общается с другими общим языком?
- Причём планеты могут быть не из глины и камня, а духовные: понятия, мысли.
- Уж очень вы интересный человек, всё у вас непонятно и в то же время находятся объективные объяснения - доктор заговорщески повертел в руках медкнижку и уставился на пуговицу.
- Да вы меня неправильно поняли! Скорей не так! - Морис почувствовал как разговор заходит в тупик, поёжился на стуле и без слов оправданий проследил, как врач уложил его документы в карман, нажав на кнопку у стола.
Доктор сделал последние отметки в журнале записей, по всей видимости, работа Морису уже не грозила, встал, поправил халат и не громко произнёс:
- Не волнуйтесь, быть может в моём мире это аналитический арест, а в вашем это точно прогулка на белом пароходе.
В кабинет зашли двое громил и утащили беднягу Мориса подальше от его дома, пса и свободной жизни.
Что-то мне по интервью и рассказу все равно пока видится Дон: интуиция, больше (особенно в расказе) + логика + свобода (ценности Альфы). Чем больше будет новой информации, тем лучше. _________________ Кто на свете всех милее,
Всех прекрасней и умнее?
Риторический вопрос,
Если дуло смотрит в нос!
Это что за повесть о Ромео и Джульетте?
Вчера, значит, эта тема появляется, что депрессивного певца спасать надо,
Сегодня в форуме "Прошу совета" мы всем миром тебя уговариваем "Поживи ещё!"
Я хочу знать, может есть какой-то подход и надежда?Спасите нас обоих
Вот еще рассказы
Остров
Разгребая впереди себя огромные кусты, Мордт с каждым шагом удивлялся величественным растениям, они так и старались преградить ему путь. Большие бутоны, как ему казалось, дышали ему в лицо, мокрые листочки целовали и не хотели расставаться. Остров кишел всевозможными цветами. Экзотические заросли, повсюду свисали и создавали массу неудобств. Не смотря на то, что моряки прошли уже далеко, ни один из них не увидел ни одного животного, или что-нибудь похожее на них.
Шесть смельчаков упорно продвигались вперёд.
- Боцман! - окликнул Мордта хромающий моряк. На Михелсе не было лица. -Чёрт возьми, постойте! Не надо так гнать! Нога вообще отказывается идти. Будь здесь всё проклято!
Совершенно пустяковая, по мнению всей команды, рана приносила чудовищную боль. Матрос, то и дело потягивал щекой, сплёвывал на траву и клялся, что это происки божества охраняющего этот остров.
Всё было бы ничего, и выкрики вечно недовольного всем Клосса, обвиняющего в симулянстве Михелса, и исцарапанные в кровь руки и лицо от изматывающих растений, если бы не приближающийся грохот. Из всей компании никто кроме меня, даже и не подозревал, чем это может закончится. Я же был весьма уверен, встреча с "ЗАКОНОМ" была предопределена. Все замерли в ожидании чего-то. Грохот приближался и уже был настолько близок, что можно было понять - размеры "ЗАКОНА" фантастичны. Мордт, неуверенным жестом отодвинул ветки куста и явно изменился в лице.
Всем открылась потрясающая картина - огромный шар сделанный из земли, с торчащими из него стволами деревьев, падающими и снова вдавленными в шар валунами, двигался прямо на них. Он пожирал впереди себя всё, что попадалось ему на пути, оставляя позади новую полосу жизни. Где раньше цвели на холмах дикие магнолии, после шара возникали непроходимые заросли тростника, где возвышались пальмы, на их месте вырастали беззаботные лопухи. Внутри "ЗАКОНА" всё бурлило и менялось. Жизнь того, что попадало под него, необратимо изменяло свою сущность. Будь, уверен - если до него ты рос карликовой сливой, жить тебе мокрицей, а ещё того хуже издёрганной колючкой!
Михелс медленно попятился назад. Клосс и Фердинанд замерли в исступлении. Ещё двое матросов нервно оглядели друг друга. После недолгой паузы, Мордт истошно завопил, и всё шестеро разлетелись в разные стороны.
В этой круговерти я вылетел из сапога и остался лежать в кустах. Михелс, из-за дикой боли в ноге упал. Его немощность пугала даже меня. Боцман со всех ног кинулся к матросу, тот в испуге вращал глазами и неподвижно смотрел на зелёную глыбу , грозящую его раздавить. Моряки вместе перекатились на несколько метров в сторону и были в безопасности. Шар с жутким хрустом прокатился мимо. Откуда нивозьмись, следом за ним появились рослые деревья.
- Михелс, слышишь? Нужно пока не поздно возвращаться назад! Чёрт знает, что там ещё впереди!? - боцман огляделся, вокруг стало всё иначе. То место где они стояли изменилось до не узнаваемости.
-Остальные? Что с ними?
- Мордт, я не могу идти! Нога совсем меня не слушается, мало того вторая начинает холодеть. Я вообще своё тело не узнаю...
- Вставай, вставай, что ты думаешь, я тебя здесь так оставлю? Попробуй опереться на меня! Нужно выбираться, и чем скорей, тем луче? - Мордт ловко подхватил матроса и сделал попытку шагнуть. Получалось у них весьма проблематично.
Шар, однако, двигался в мою сторону. Со всех сил я сделал толчок, но было уже поздно, он меня подмял. Внутри него чувствовалась теплота, сменяющаяся холодом, скрипы, вздохи, стоны, возня каких-то палок, стволов. Оборот "ЗАКОНА" обратил меня из колючки в не большой тростник. Впереди меня заколыхались большие белые цветы. Кто они были раньше? Сколько раз предстоит им, и может быть и мне сменить облик?
Мордт сопел, но всё же нёс Михелса. Хромой матрос не унимался:
- Ну, хорошо, даже если и хватит у нас сил, мы всё равно не знаем обратный путь. Эта чёртова штука изменяет всё на своём пути. Как мы узнаем дорогу?
- Не дрефь, сопляк! Всегда есть выход! Сейчас найдём остальных, будет легче! Вместе всегда легче! Тем более у Фердинанда, я знаю, есть компас! Тяжёлый ты молодец! - Мордт вытер пот со лба и аккуратно положил Михелса на траву. Достал большой нож и подошёл ко мне.
Теперь всё ясно, судьба никогда не разлучит меня с ними. Я почувствовал, как нож хлестнул по стеблю, что-то хрустнуло, и я оказался на земле. Теперь наверняка стану верной опорой для Михелса, того самого несчастного последнего матроса, которого я обрёк на постепенную, мучительную смерть.
- Ничего, ничего. Сейчас я сделаю тебе замечательный посох! Побежишь! - Боцман ловко обстругал меня и отдал Михелсу.
Из соседних кустов выскочил Клосс с большими от удивления и страха глазами, начал беспрерывно махать руками и кричать. Из отчаянного моряка он превратился в плаксивую бабу:
- Не бросайте меня здесь! Не бросайте меня здесь! Мордт, Михелс! Это ужас! Вы видели? Клинт, Вилус, их просто, как бумагу разрезала трава! Совсем просто, как масло! Они скатывались вниз по склону... и на моих глазах... их двоих порезала трава! Нашинковала! Они даже звука не издали!
- Ты что мелишь! - Боцман схватил его за грудки и стал отчаянно трясти: - Где они сейчас?
- Там! -Клосс указал вниз - Ровные кусочки мяса! Спустившись вниз, я вместе с матросами убедился, что тела действительно были мелко порезаны. Моряки застыли.
- Клосс, где Фердинанд? -Боцман с опаской оглядывался по сторонам. Клосс только и делал, что вертел головой. Шум, издаваемый огромным шаром, постепенно утихал. Всюду, как и должно было быть, восстанавливалась чарующая и пугающая тишина.
- Чёрт возьми, Мордт! - Михелс, теряя равновесие, опустился на землю: -Я слышу повсюду чьи-то голоса. Что это? Кто это?
Моряки, втянули головы в плечи и уставились на Михелса. Тот с совершенно серьёзным видом говорил дальше:
- Я слышу людские голоса, их много!
Моряки опять внимательно вслушались, но так ничего и не услышали.
- Михелс, не валяй дурака! И так тошно! - Боцман потрогал друга за плечо.
Я прекрасно понимал, о чём это он, знал, что яд скоро проявит себя. Он, как и все живущие здесь стал частью этого острова. Его нога постепенно превращалась в полено. Бесполезное и совсем не радостное полено. Он хорошо уже мог слышать разговор окружающего мира, все эти кусты, деревья, цветы, как вы уже догадались, имели какую-то связь с человеческим миром. Не исключено, например, что эти банановые заросли в прошлом туристы с мимо проходящего судна. Михелс может сам у них спросить. Если конечно захочет.
Моряк стащил с себя сапог, поднял штанину...
Город из цветов
Огромная поляна далеко раскинула свои рукава. Цветы совершенно разных расцветок манили своей неповторимостью; дикие и совершенно домашние, колкие и душевно мягкие, дурно пахнущие и бесподобно ароматные, не было ни конца, ни края.
Михелс, тяжело на меня опираясь, двигался совершенно неживой. В его глазах уже сквозило смертью, и никто из его друзей помочь ему не мог. Я в принципе тоже. От того то я и молчал. По полю прошёл гул. Многие зашевелились и уставились на нас. Тысячи бутонов напряглись в ожидании. Больше я молчать уже не мог:
- Послушай Михелс, тебе это всё покажется пустой болтовнёй! Но у нас есть шанс! - Моряк оторопел. Его руки нежно взяли меня и поднесли к его глазам.- Ты можешь меня переломать и уничтожить, но это я тебя таким сделал! Я песочная колючка, уколовшая тебя на берегу. Всё это конечно сущий бред, но всё же, ты должен мне поверить. Я попытаюсь вас отсюда вытащить, но с одним условием: Держите меня всегда с собой!
Михелс внимательно осмотрел посох, вытер пот с лица и закричал:
- О боже я сойду с ума! Я этого не вынесу! - и тут же рухнул спиной на землю. В его голове пронеслись только белые облака, так мило парящие по небу.
Моряки подбежали к нему и стали на перебой успокаивать его и хлопать по щекам.
- Всё будет нормально, мы найдём, этот чёртов выход! В конце концов, нас найдёт наша команда! - на самом деле боцман именно этого и боялся, уж лучше им тут сгинуть, чем обрести на смерть весь корабль.
Я всё равно не унимался:
- Михелс, вставай, верь мне! Здесь скоро снова будет "Закон"! Это тот самый шар, который превратил нас всех здесь в свой мир. Второй раз о нас не пропустит. Верь мне! Я тоже, когда-то был таким же моряком, и так же как ты попался на этом острове, но в тот день весь наш экипаж сгинул! Верь мне! Расскажи друзьям, дай им понять, что ЧТО ЭТО ТАКОЕ!
Мне показалось, Михелс пришёл в себя. Опираясь на друзей, он схватил меня и хотел было швырнуть, но в сердцах, сквозь зубы произнёс:
- Рассказывай, что здесь, и куда!
- Есть такое место на острове, ДОМ! Как туда идти, я не знаю, знаю лишь, что оно под землёй. Вход в него находится именно тут на поле. Там живут настоящие люди, только никуда давно не выходящие из своего логова. Поэтому-то "Закон" здесь и рыщет. Нам нужно, как можно скорей его отыскать. Сделать это сможете только вы - люди. Разгребайте все кусты, осмотрите каждый холм! На земле должен быть лаз!
- Смогу ли я стать снова нормальным человеком?
- Я не знаю, но попытаться можно! Тем более я в положении куда худшем!
...Цветы шарахались в стороны, некоторые были потоптаны, некоторые вырваны с корнем. Поле напоминало бушующее море. Раздавались дикие крики бегающих моряков. На моей кожуре после резких ударов о качаны, оставалась слизь и прилипшие бутоны. Наконец боцман остановился. Его тяжёлое дыхание сменилось на продолжительный выдох.
Возле большого железного и заросшего кое-где мхом люка, разрастался куст. Его огромные шипы надувались и раздувались.
- Здесь! Наверняка здесь! -боцман дождался нас и принялся осторожно убирать с дороги куст.
Я осознавал, что "Закон" допустил промах. Или же мы оказались проворней. Мы спустились в этот лаз и очутились в длинном тёмном коридоре. Глаза Михелса уже светились жизнью, хотя ничего конкретного впереди нас не ждало. Боцман рванул вперёд, мы потянулись за ним. Двигаясь в темноте, размер коридора был совершенно неясен, но почему-то казалось, что он сужался.
- Дай-ка Михелс, твоего друга! - боцман взял меня, как слепой трость и начал нащупывать путь. Клосс, поддерживая Михелса, вынул нож из кармана и махал им вокруг себя. На самом деле действительно коридор сужался, всем приходилось нагибаться. Через минут двадцать Мордт нащупал мной неясную преграду. Все замерли. Не может быть, неужели это всё так закончится.
- Это конец! - Клосс, как ребёнок начинал было уже хныкать, как тут...
Преграда, казавшаяся нам завалом, рухнула от одного толчка боцмана. Камень скатился вниз, и яркий свет озарил нас и стены коридора. Какая-то тёплая энергия растеклась по всему телу, что-то очень приятное, и возбуждающее. Мордт ещё сильнее толкнул посохом в завал, и камни повалились, как спелые яблоки. Их взору открылась большая комната, в которой стоял огромный стакан. В этом стакане рождались и исчезали разноцветные молнии. Всё мерцало и искрилось. Ничего и никого вокруг него не было. Люди стояли и пытались понять происходящее.
Непонятная сила приблизила людей друг к другу, и все услышали в головах тихую и спокойную речь. Голос исходил явно из могущественного предмета:
- Кто бы вы не были, я рад, что вы нашли меня! Несколько тысяч лет назад, люди живущие здесь обрели фантастический прогресс. Изобрели множество предметов, помогающих понимать жизнь. Позже появился и я. Они вывели формулу бессмертия. Я же стал для них катализатором всего этого. Огромная сила, содержащаяся во мне, помогла им осуществить их мечту, но за это дерзновение они познакомились с "Законом", который наверняка я и породил. Все кто хотел бесконечной жизни, или не хотел, её обрели, но только в виде растений. "Закон" постоянно их менял, не давая им зачахнуть и умереть. Это была его конкретная задача. Они достигли бессмертия, но, к сожалению, в другом виде.
Со стороны стен послышался шум. Перекатный гул где-то был на поверхности. Вдруг потолок проломился и в комнату обрушился тот самый огромный шар. Он продолжал катиться прямо на матросов. Мордт резким движением толкнул всех в сторону стакана, и прыгнул сам за ними. Шар развернулся и огромной массой надавил на искрящийся предмет. Стенки стакана лопнули, и молнии вонзились прямо в "Закон". Тысячи ртов, глаз и ушей пытались вырваться из огромного шара. Всё в нём кипело и бурлило. Электрический заряд гулял по всему шару, ещё секунда и казалось его разнесёт на части. Жар сменялся холодом, свет сменялся тьмой. Совершенно бездыханные тела моряков лежали неподалёку от происходящего ужаса. Через мгновение раздался грохот и всё, что осталось от "Закона" и бесконечной жизни таинственной расы скатывалось по стенам комнаты, чадило и ужасно воняло.
Тепло исчезло, свет поступал из проломленного потолка, шум смолк. В моей голове, как будто рассеялся туман. Я увидел свои руки, ноги. Нащупал много того, чего не трогал уже несколько лет. Моряки приходили в себя кашляли и ругались, словно играя. Всем стало понятно - страшное позади. Мои новые друзья были приятно удивлены, увидев меня. Я стал снова человеком.
- Михелс! Ты меня видишь? Это же я! -я не знал грани радости. - Это же я, тот самый посох, та самая колючка!
- Ах ты, проклятая ядовитая сволочь! - Михелс, то, оглядывая, принявшую прежний вид ногу, то, глядя на меня, пытался меня терзать.
Но, несмотря ни на что, мы были совершенно счастливы. Нам дали снова право на жизнь, что может её удержать?! Что ещё может стать "Законом"? Чего следует остерегаться, и его ли?
Остров превратился в огромную радость, все те, кто здесь был в роли зелёной жизни принимали новое существование. Воскресали многие, но та, бессмертная раса с которой всё началось, потерялась в бездне цветов и возможности жить дольше, чем обычный человек. "Закон" почему- то забрал их жизни с собой. ...Оттуда, разбивая игривые волны, тяжело и статно двигался белый корабль.
Эпилог
Люди часто находят ответы на загадки. С каждым столетием мы приближаемся к воплощению немыслимых, и ранее неисполнимых фантазий. Разум и прогресс гуляют по судьбе всего человечества. И замахнувшись однажды на бесконечную жизнь, найдётся, когда-нибудь такой учёный, который воплотит мечту в реальную жизнь, и да возвратится после этого планета к своему изначальному виду!
ТРЕТИЙ ЛИШНИЙ
По разные стороны лужайки фырчали статные белые кони, их седоки были великими рыцарями, оба имели высокий титул и замки. Доспехи сверкали на утреннем солнце, мечи были обнажены и жаждали крови, растерзанной, разрубленной плоти. Схватка была необратима.
Причина дуэли стояла у красивого разросшегося старого дуба - Леди, чьё имя неустанно повторялось из-под шлемов очарованных красотой воинов. Женщина смотрела вперёд и ждала боя. Восхищённые глаза приобретали жадный и властный оттенок, она восхищалась не мужеством этих красавцев, а своей силой, способной умертвить, подчинить себе любого, кто подарит ей своё сердце.
Кони тронулись, боевой клич разнёсся по нежной лужайке, топот копыт сравнялся с биением сердца, и два рыцаря грациозно замахали мечами. До столкновения оставались секунды. Каждый прощался со своей жизнью и в тоже время мечтал о чудесной жизни с прекрасной баронессой.
В одно мгновение оба повернули свои головы в сторону единственной любви, и обоих как одёрнуло - они увидели демоническое лицо, страстное, совсем не милое и не любящее. Ужасное лицо хищника, хищника, который способен воспользоваться самым дорогим в качестве приманки для добычи.
К большому сожалению Леди, звона клинков не произошло. Рыцари проехали мимо друг друга, даже не обронив взгляда. Она удивилась, даже испугалась. К ней на большой скорости приближались её верные спутники. Она ещё не догадывалась об их намерениях, сделала шаг вперёд, будто бы встречая, но тут же отскочила и побежала.
Наездники без единого возгласа разрубили красавицу и, не оглядываясь, распрощались навсегда.
Лишь старый дуб остался единственным свидетелем выбора третьего лишнего.
НЕУДАЧНОЕ МЕСТО ДЛЯ ЗНАКОМСТВА
Мой автомобиль мчался, рассекая исходящее от асфальта тепло, хотя парящее солнце старалось его прижать к дороге и навсегда остановить. Мне казалось, что я плыву по шоколадной реке, извиваясь орехом в его горячей струе.
Чтобы как-то сменить тяжёлое состояние жары на бодрое увлечение путешествием, я сбавил скорость и стал вилять зигзагами по пустынной дороге, представляя себя неким суперменом, ловко обгоняющим каждого, кто был там впереди.
Как чудно играть с трудностями, справляясь с которыми получаешь удовольствие. Хорошо бы с ними вообще не играть, но какое путешествие без трудностей? А ведь минуту назад я хотел забыть свою мечту, всё бросить, и вернутся обратно, но нет, во мне побеждает какая-то особая тяга - тяга к большим приключениям.
- Я же романтик! Я хочу им быть! А ты, степь, ты же колдунья тебя нельзя беспокоить, иначе ты будешь делать козни, а одиноких путников вообще способна превратить в жертвы! Ты наверно понимаешь, что я то не тот беспомощный и несчастный плакса. - Скорчив гримасу униженного, я осмотрелся по сторонам, рассмеялся, и при этом ударил обеими руками по рулю.
Прибавив скорость, я оторвался от тех мыслей и уже гнался за новыми. Теперь машина ревела, ехать тише мне уже было противно, дух захватывало от такой стремительной езды. Вокруг одна степь, изрыгающая духоту и жар. Всё вырывалось из земли и создавало ощущение остекленения.
Столбы с отметками километров пролетали так быстро, что мне показалось, будто я лечу на дельтаплане, вокруг все мельтешило и пестрило. Пролетали редеющие кактусы, валуны, насыпи песка. Мои фантазии рассеялись, как только я увидел поворот. Дельтаплан превратился в машину, взятую на прокат, а мой шлем лётчика, в лёгкую кепку. Нога поменяла педали и вот поворот позади. Я незамедлительно оглянулся, мой вираж был великолепен.
Сильный толчок заставил меня повернуться. Большие валуны за поворотом как будто открыли занавес, на лобовом стекле я увидал капли крови, пальцы онемели, я перестал чувствовать ноги. Резкий тормоз. Я ударился о руль. Не чувствую боли. Я кого-то сбил? Боже что делать? Кого я сбил?
На дороге лежала девушка. Медленно выйдя из машины, я оглянулся по сторонам - никого. Подойдя ближе, я разглядел лицо, она была красива. Ручеёк крови коснулся моих ног, кровь была горячая, обжигающая. Босые ноги не чувствовали тепла асфальта, лишь алая нить жгла и жалила. Её глаза были открыты, только сейчас я понял, что мы смотрим друг на друга. Ком в горле был нерастворим.
Девушка действительно была красива, локоны волос рассыпались по камням, словно ручейки уносящие её жизнь, хрупкое тело лежало неподвижно, губы разомкнулись и тихий шёпот вернул меня в реальность:
- Я хочу жить! Спаси меня!
- Стой, не умирай! - закричал я, что было сил. - Почему, откуда ты взялась? А я, зачем я так гнал? - Я в спешке схватил её руки и стал трясти.
Мне показалось, что я знаю эту девушку уже давно, что всё это мои фантазии, моё больноё воображение, но стон девушки не прекратился. Я поднял неподвижное тело и отнёс его в машину.
Я несколько раз пытался завести мотор, но он, как назло не хотел мне подчиняться, его сила наверняка ушла в степь, там действительно было всё в порядке. Но на кресле моего автомобиля всё было наоборот. Кресло, на котором лежала новая спутница неудачного романтика, обрело бордовый цвет. Девушка повернула голову в сторону парня и тихо произнесла:
- Меня зовут Велена. - улыбнувшись, продолжила. - Неудачное место, для знакомства!
Её улыбка застыла, глаза затерялись в бездне и темноте. Веки закрылись. Она ушла.
Уже вечером старый фермер смотрел на парня, гладившего волосы мёртвой девушки. Их машины стояли бок о бок, вслушиваясь в то, что нашёптывала уходящая за горизонт степь.
НОВАЯ РЕЛИГИЯ
Солнце слепило, заставляя слёзы струится по смуглым щекам. Связанные за спиной руки не могли их стереть с лица. Глаза выражали усталость от бесконечного беспокойства и были совершенно одиноки среди тысячи окружающих глаз. Роберт Транс был приговорён к сожжению.
Католическая церковь не потерпела издевательского отношения к устоявшимся правилам религиозного воспитания. Архиепископ Кларк твёрдо настаивал на умертвлении грешного тела и при каждой возможности декларировол одно и тоже: " Еретики пачкают всемогущий лик божества, которое и так попачкано нашими грехами, но наши грехи смешны, по сравнению со взглядами еретиков! Они потеряли веру в Бога, а значит потеряли его доброе расположение. Душа не может витать среди лабиринтов зла, а тело не в силах отвечать за грешную душу. Освободить душу от тела, значит помочь беспомощному обрести истинный путь!"
Центральная площадь была усеяна глазеющими горожанами. Крики, смех, свист раздавались со всех сторон. Роберт Транс стоял на помосте и смотрел вникуда. Как только ветер ворвался на площадь, его чёрная накидка с капюшоном слетела с плеч. Архиепископ еле удержал шапочку , полы его одеяния хлестнули палача по щекам. Оратор продолжал говорить. Кларк любил делать большие речи, поэтому сцена сожжения задерживалась.
Последний раз Роберту представилась возможность обратится в себя, к своему Богу, оторваться от многочисленных глупых лиц. Он закрыл глаза. Речь Архиепископа утекала из поля понимания Транса, наконец он остался "один"...
... Темнота окутала его, как утренний густой туман. Огненные шарики, катящиеся на него, превращались в огненные шары, грозящие его раздавить. Транс, как и в первый раз своего обращения в себя, нырнул прямо на них и от одного шара остались лишь маленькие осколочки, разлетающиеся по сторонам, остальные по цепочке повторили судьбу первого. Далеко впереди показалась светящаяся точка...
- Роберт Транс! - Кларк сильно дёрнул приговорённого за рукав.- Вы раскаиваитесь в своих деяниях больного мышления? Скажите это всем!
- Я раскаиваюсь в том , что я здесь могу раскаиваться.- Роберт улыбнулся и снова закрыл глаза...
... Светящаяся точка стала приближаться, как и шары, но в размерах оставалась неизменной. По-видимому он чувствовал это приближение. В ушах раздался тихий свист. Будто плывя по воде, он предчувствовал вход в мир своего "Я" ( теория обожествления себя с собой, заключалась в идеи раслабляющего восприятия своего эго. Эго являлось его существованием. Никто не в праве его ограничивать или стирать насовсем. Только он и его Бог "Роберт Транс" имели отношение к нему лично. Он всячески отрицал любое давление со стороны церкви. Ни католики, ни христиане, ни мусульмане не могли организовать его , как несущую еденицу религии.) Светящаяся точка оказалась совсем близко. Он в неё вплыл. Жар, свобода, неограниченная свобода полёта...
Роберт стоял на помосте, как каменный , его остекленевшее лицо пугало стоящих в первом ряду зевак. Испуганные люди взрывались криками: "Сжечь его! На огонь!" Всё сдесь принимало характер законченности. Транс должен быть казнён.
Архиепископ закончил свой монолог и развернулся к Трансу:
- Да простят тебя святые! - Кларк , казалось сказал это от чистого сердца. Неприязнь, к такому роду еретикам была меньше, чем к полным безбожникам и бандитам. Он с грустью оглядел Роберта и подал знак палачу. Факел залился огнём и засмердил. Кларк намеревался дать последнее слово приговорённому , но как то медлил, испытывая терпение толпы. Он всякий раз играл с эмоциями, знал им цену и всегда чувствовал накал:
- Что ты можешь сказать в последний раз своим горожанам?! - Архиепископ величественным жестом отвёл руку палача , который уже достаточно приблизился к Трансу. Людские изрыгания смолкли.
- Я сейчас обречён на гибель! Но эта заслуга не моя! - голос Роберта стал чётким и ясным.- Кто смеет меня ограничить и в без того маленькой жизни, как не Всевышний?
Кларк нагло оборвал обращение Транса:
- Я , как представитель церкви и глава совета духовенства, обрекаю тебя на мучения, ради твоего же блага! Пусть их примут святые! Пусть простят твои грехи и мысли!
- Но я же уже не отношусь к вашей церкви и тем самым к вашим божествам!
- Наш орден оберегает остальных от глупых затей и теорий, которые настолько грязны, что приходится ради благополучного будущего принимать жестокие меры!
Диалог стал принимать спор и люди стоящие рядом стали переглядываться и с ещё большим интересом слушать перепалку, так случайно получившуюся. Роберт Транс обращался уже не к священнику , а к народу:
- Но если я отшельник в духовном настроении, то к чему все эти обережения? Ведь вы уверены в своей правоте! Люди и так за вами идут и веруют в ваши истории!
- Если святое - это душа, то человек потерявший душу, уже смертельно опасен обществу! Твои рассуждения накладывают отпечаток недоверия к Богу от всех нас! - Кларк перешёл на крик. Остановить старика уже было сложно.Роберт напротив был спокоен:
- Неправда! Ваша власть вам важней чем убеждения! Кто вы без всепожирающей религии, лишь старый зануда! Вы боитесь поворотов вашей никчемной жизни!
- Транс! - Крикнул Кларк.- Ты слишком далеко заходишь! Я лишу тебя последнего слова!
- Мне всё равно, мне скоро умирать!
- Мы все этого ждём! Молитесь кому угодно, боль подскажет начало молитвы! - раскрасневшийся Архиепископ дал отмашку палачу, который от греха подальше отошёл от всего происходящего.
Роберт неожиданно нашёл в толпе глаза мальчишки. Кто он , что он мог ему сказать напоследок?:
- ...! - он хотел подойти к нему и с жаркими словами ворваться в хрупкие глаза , в которые внёс бы понятия, необходимые для его роста. Кто он? Сын бакалейщика, знающий лишь время обеда и почитающий румяное тесто, взамен дворовым баталиям? Внук сапожника, не знающий ласки, кроме побоев, и уже изначально обозлённый на весь свет? Сирота собирающий мелочь, готовый на любое преступление? Воришка и кляузник? Нет! Собравшиеся вокруг него друзья могли ими быть. Их весёлые глаза, смеющиеся рты... Но не этот. Мальчишка смотрел вполне понимающим взглядом, сожалеющим и не согласным с приговором церкви. Что-то было в его глазах. Что-то , что заставило Роберта обратится к нему ещё раз:
- ... ! - но и сейчас он промолчал. То ,что он хотел сказать, было просто доброе слово, но ворох мыслей перевернул всё снова. Роберт наконец прошептал:
- Прощай дружище!
Палач зажёг прежде затушенный факел и надменно, тяжело шагнул в сторону Транса.
Кларк же стоял и улыбался во весь рот, поправляя свою шапочку. Он даже не собирался зачитывать приговор, слишком сильно разозлил его Транс.
Роберт вытянулся у столба и закрыл глаза.
Под ногами послышался шорох. Откуда нивозьмись, на удивление Кларку, палачу и смотрящим, возникло пламя, которое быстро распространялось по всему эшафоту. Маленькая рука опрокинула бочку смолы. Огонь хлынул с ужасным свистом на толпу. Началась паника. Стражники стоявшие рядом с помостом кинулись бежать, туша на себе огонь. Крик, рёв , предсмертные крики, как должно было быть по сценарию церкви, исходили не от приговорённого к смерти еретика, а от разбегающейся стражи.
Сам же Транс, потирая измученные верёвкой руки, спрыгнул с эшафота вместе с мальчуганом. Они смело бежали на толпу, испуганных и онемевших от происходящего людей...
К вечеру по городу ходили слухи о некоем ангеле, маленьком и сильном, спасшего Роберта Транса. Сейчас же, по разговорам товарных тёток, они организовали банду и грабят всех, кого ни поподя.
Я хочу знать, может есть какой-то подход и надежда?Спасите нас обоих
Вот еще рассказы
Остров
Разгребая впереди себя огромные кусты, Мордт с каждым шагом удивлялся величественным растениям, они так и старались преградить ему путь. Большие бутоны, как ему казалось, дышали ему в лицо, мокрые листочки целовали и не хотели расставаться. Остров кишел всевозможными цветами. Экзотические заросли, повсюду свисали и создавали массу неудобств. Не смотря на то, что моряки прошли уже далеко, ни один из них не увидел ни одного животного, или что-нибудь похожее на них.
Шесть смельчаков упорно продвигались вперёд.
- Боцман! - окликнул Мордта хромающий моряк. На Михелсе не было лица. -Чёрт возьми, постойте! Не надо так гнать! Нога вообще отказывается идти. Будь здесь всё проклято!
Совершенно пустяковая, по мнению всей команды, рана приносила чудовищную боль. Матрос, то и дело потягивал щекой, сплёвывал на траву и клялся, что это происки божества охраняющего этот остров.
Всё было бы ничего, и выкрики вечно недовольного всем Клосса, обвиняющего в симулянстве Михелса, и исцарапанные в кровь руки и лицо от изматывающих растений, если бы не приближающийся грохот. Из всей компании никто кроме меня, даже и не подозревал, чем это может закончится. Я же был весьма уверен, встреча с "ЗАКОНОМ" была предопределена. Все замерли в ожидании чего-то. Грохот приближался и уже был настолько близок, что можно было понять - размеры "ЗАКОНА" фантастичны. Мордт, неуверенным жестом отодвинул ветки куста и явно изменился в лице.
Всем открылась потрясающая картина - огромный шар сделанный из земли, с торчащими из него стволами деревьев, падающими и снова вдавленными в шар валунами, двигался прямо на них. Он пожирал впереди себя всё, что попадалось ему на пути, оставляя позади новую полосу жизни. Где раньше цвели на холмах дикие магнолии, после шара возникали непроходимые заросли тростника, где возвышались пальмы, на их месте вырастали беззаботные лопухи. Внутри "ЗАКОНА" всё бурлило и менялось. Жизнь того, что попадало под него, необратимо изменяло свою сущность. Будь, уверен - если до него ты рос карликовой сливой, жить тебе мокрицей, а ещё того хуже издёрганной колючкой!
Михелс медленно попятился назад. Клосс и Фердинанд замерли в исступлении. Ещё двое матросов нервно оглядели друг друга. После недолгой паузы, Мордт истошно завопил, и всё шестеро разлетелись в разные стороны.
В этой круговерти я вылетел из сапога и остался лежать в кустах. Михелс, из-за дикой боли в ноге упал. Его немощность пугала даже меня. Боцман со всех ног кинулся к матросу, тот в испуге вращал глазами и неподвижно смотрел на зелёную глыбу , грозящую его раздавить. Моряки вместе перекатились на несколько метров в сторону и были в безопасности. Шар с жутким хрустом прокатился мимо. Откуда нивозьмись, следом за ним появились рослые деревья.
- Михелс, слышишь? Нужно пока не поздно возвращаться назад! Чёрт знает, что там ещё впереди!? - боцман огляделся, вокруг стало всё иначе. То место где они стояли изменилось до не узнаваемости.
-Остальные? Что с ними?
- Мордт, я не могу идти! Нога совсем меня не слушается, мало того вторая начинает холодеть. Я вообще своё тело не узнаю...
- Вставай, вставай, что ты думаешь, я тебя здесь так оставлю? Попробуй опереться на меня! Нужно выбираться, и чем скорей, тем луче? - Мордт ловко подхватил матроса и сделал попытку шагнуть. Получалось у них весьма проблематично.
Шар, однако, двигался в мою сторону. Со всех сил я сделал толчок, но было уже поздно, он меня подмял. Внутри него чувствовалась теплота, сменяющаяся холодом, скрипы, вздохи, стоны, возня каких-то палок, стволов. Оборот "ЗАКОНА" обратил меня из колючки в не большой тростник. Впереди меня заколыхались большие белые цветы. Кто они были раньше? Сколько раз предстоит им, и может быть и мне сменить облик?
Мордт сопел, но всё же нёс Михелса. Хромой матрос не унимался:
- Ну, хорошо, даже если и хватит у нас сил, мы всё равно не знаем обратный путь. Эта чёртова штука изменяет всё на своём пути. Как мы узнаем дорогу?
- Не дрефь, сопляк! Всегда есть выход! Сейчас найдём остальных, будет легче! Вместе всегда легче! Тем более у Фердинанда, я знаю, есть компас! Тяжёлый ты молодец! - Мордт вытер пот со лба и аккуратно положил Михелса на траву. Достал большой нож и подошёл ко мне.
Теперь всё ясно, судьба никогда не разлучит меня с ними. Я почувствовал, как нож хлестнул по стеблю, что-то хрустнуло, и я оказался на земле. Теперь наверняка стану верной опорой для Михелса, того самого несчастного последнего матроса, которого я обрёк на постепенную, мучительную смерть.
- Ничего, ничего. Сейчас я сделаю тебе замечательный посох! Побежишь! - Боцман ловко обстругал меня и отдал Михелсу.
Из соседних кустов выскочил Клосс с большими от удивления и страха глазами, начал беспрерывно махать руками и кричать. Из отчаянного моряка он превратился в плаксивую бабу:
- Не бросайте меня здесь! Не бросайте меня здесь! Мордт, Михелс! Это ужас! Вы видели? Клинт, Вилус, их просто, как бумагу разрезала трава! Совсем просто, как масло! Они скатывались вниз по склону... и на моих глазах... их двоих порезала трава! Нашинковала! Они даже звука не издали!
- Ты что мелишь! - Боцман схватил его за грудки и стал отчаянно трясти: - Где они сейчас?
- Там! -Клосс указал вниз - Ровные кусочки мяса! Спустившись вниз, я вместе с матросами убедился, что тела действительно были мелко порезаны. Моряки застыли.
- Клосс, где Фердинанд? -Боцман с опаской оглядывался по сторонам. Клосс только и делал, что вертел головой. Шум, издаваемый огромным шаром, постепенно утихал. Всюду, как и должно было быть, восстанавливалась чарующая и пугающая тишина.
- Чёрт возьми, Мордт! - Михелс, теряя равновесие, опустился на землю: -Я слышу повсюду чьи-то голоса. Что это? Кто это?
Моряки, втянули головы в плечи и уставились на Михелса. Тот с совершенно серьёзным видом говорил дальше:
- Я слышу людские голоса, их много!
Моряки опять внимательно вслушались, но так ничего и не услышали.
- Михелс, не валяй дурака! И так тошно! - Боцман потрогал друга за плечо.
Я прекрасно понимал, о чём это он, знал, что яд скоро проявит себя. Он, как и все живущие здесь стал частью этого острова. Его нога постепенно превращалась в полено. Бесполезное и совсем не радостное полено. Он хорошо уже мог слышать разговор окружающего мира, все эти кусты, деревья, цветы, как вы уже догадались, имели какую-то связь с человеческим миром. Не исключено, например, что эти банановые заросли в прошлом туристы с мимо проходящего судна. Михелс может сам у них спросить. Если конечно захочет.
Моряк стащил с себя сапог, поднял штанину...
Город из цветов
Огромная поляна далеко раскинула свои рукава. Цветы совершенно разных расцветок манили своей неповторимостью; дикие и совершенно домашние, колкие и душевно мягкие, дурно пахнущие и бесподобно ароматные, не было ни конца, ни края.
Михелс, тяжело на меня опираясь, двигался совершенно неживой. В его глазах уже сквозило смертью, и никто из его друзей помочь ему не мог. Я в принципе тоже. От того то я и молчал. По полю прошёл гул. Многие зашевелились и уставились на нас. Тысячи бутонов напряглись в ожидании. Больше я молчать уже не мог:
- Послушай Михелс, тебе это всё покажется пустой болтовнёй! Но у нас есть шанс! - Моряк оторопел. Его руки нежно взяли меня и поднесли к его глазам.- Ты можешь меня переломать и уничтожить, но это я тебя таким сделал! Я песочная колючка, уколовшая тебя на берегу. Всё это конечно сущий бред, но всё же, ты должен мне поверить. Я попытаюсь вас отсюда вытащить, но с одним условием: Держите меня всегда с собой!
Михелс внимательно осмотрел посох, вытер пот с лица и закричал:
- О боже я сойду с ума! Я этого не вынесу! - и тут же рухнул спиной на землю. В его голове пронеслись только белые облака, так мило парящие по небу.
Моряки подбежали к нему и стали на перебой успокаивать его и хлопать по щекам.
- Всё будет нормально, мы найдём, этот чёртов выход! В конце концов, нас найдёт наша команда! - на самом деле боцман именно этого и боялся, уж лучше им тут сгинуть, чем обрести на смерть весь корабль.
Я всё равно не унимался:
- Михелс, вставай, верь мне! Здесь скоро снова будет "Закон"! Это тот самый шар, который превратил нас всех здесь в свой мир. Второй раз о нас не пропустит. Верь мне! Я тоже, когда-то был таким же моряком, и так же как ты попался на этом острове, но в тот день весь наш экипаж сгинул! Верь мне! Расскажи друзьям, дай им понять, что ЧТО ЭТО ТАКОЕ!
Мне показалось, Михелс пришёл в себя. Опираясь на друзей, он схватил меня и хотел было швырнуть, но в сердцах, сквозь зубы произнёс:
- Рассказывай, что здесь, и куда!
- Есть такое место на острове, ДОМ! Как туда идти, я не знаю, знаю лишь, что оно под землёй. Вход в него находится именно тут на поле. Там живут настоящие люди, только никуда давно не выходящие из своего логова. Поэтому-то "Закон" здесь и рыщет. Нам нужно, как можно скорей его отыскать. Сделать это сможете только вы - люди. Разгребайте все кусты, осмотрите каждый холм! На земле должен быть лаз!
- Смогу ли я стать снова нормальным человеком?
- Я не знаю, но попытаться можно! Тем более я в положении куда худшем!
...Цветы шарахались в стороны, некоторые были потоптаны, некоторые вырваны с корнем. Поле напоминало бушующее море. Раздавались дикие крики бегающих моряков. На моей кожуре после резких ударов о качаны, оставалась слизь и прилипшие бутоны. Наконец боцман остановился. Его тяжёлое дыхание сменилось на продолжительный выдох.
Возле большого железного и заросшего кое-где мхом люка, разрастался куст. Его огромные шипы надувались и раздувались.
- Здесь! Наверняка здесь! -боцман дождался нас и принялся осторожно убирать с дороги куст.
Я осознавал, что "Закон" допустил промах. Или же мы оказались проворней. Мы спустились в этот лаз и очутились в длинном тёмном коридоре. Глаза Михелса уже светились жизнью, хотя ничего конкретного впереди нас не ждало. Боцман рванул вперёд, мы потянулись за ним. Двигаясь в темноте, размер коридора был совершенно неясен, но почему-то казалось, что он сужался.
- Дай-ка Михелс, твоего друга! - боцман взял меня, как слепой трость и начал нащупывать путь. Клосс, поддерживая Михелса, вынул нож из кармана и махал им вокруг себя. На самом деле действительно коридор сужался, всем приходилось нагибаться. Через минут двадцать Мордт нащупал мной неясную преграду. Все замерли. Не может быть, неужели это всё так закончится.
- Это конец! - Клосс, как ребёнок начинал было уже хныкать, как тут...
Преграда, казавшаяся нам завалом, рухнула от одного толчка боцмана. Камень скатился вниз, и яркий свет озарил нас и стены коридора. Какая-то тёплая энергия растеклась по всему телу, что-то очень приятное, и возбуждающее. Мордт ещё сильнее толкнул посохом в завал, и камни повалились, как спелые яблоки. Их взору открылась большая комната, в которой стоял огромный стакан. В этом стакане рождались и исчезали разноцветные молнии. Всё мерцало и искрилось. Ничего и никого вокруг него не было. Люди стояли и пытались понять происходящее.
Непонятная сила приблизила людей друг к другу, и все услышали в головах тихую и спокойную речь. Голос исходил явно из могущественного предмета:
- Кто бы вы не были, я рад, что вы нашли меня! Несколько тысяч лет назад, люди живущие здесь обрели фантастический прогресс. Изобрели множество предметов, помогающих понимать жизнь. Позже появился и я. Они вывели формулу бессмертия. Я же стал для них катализатором всего этого. Огромная сила, содержащаяся во мне, помогла им осуществить их мечту, но за это дерзновение они познакомились с "Законом", который наверняка я и породил. Все кто хотел бесконечной жизни, или не хотел, её обрели, но только в виде растений. "Закон" постоянно их менял, не давая им зачахнуть и умереть. Это была его конкретная задача. Они достигли бессмертия, но, к сожалению, в другом виде.
Со стороны стен послышался шум. Перекатный гул где-то был на поверхности. Вдруг потолок проломился и в комнату обрушился тот самый огромный шар. Он продолжал катиться прямо на матросов. Мордт резким движением толкнул всех в сторону стакана, и прыгнул сам за ними. Шар развернулся и огромной массой надавил на искрящийся предмет. Стенки стакана лопнули, и молнии вонзились прямо в "Закон". Тысячи ртов, глаз и ушей пытались вырваться из огромного шара. Всё в нём кипело и бурлило. Электрический заряд гулял по всему шару, ещё секунда и казалось его разнесёт на части. Жар сменялся холодом, свет сменялся тьмой. Совершенно бездыханные тела моряков лежали неподалёку от происходящего ужаса. Через мгновение раздался грохот и всё, что осталось от "Закона" и бесконечной жизни таинственной расы скатывалось по стенам комнаты, чадило и ужасно воняло.
Тепло исчезло, свет поступал из проломленного потолка, шум смолк. В моей голове, как будто рассеялся туман. Я увидел свои руки, ноги. Нащупал много того, чего не трогал уже несколько лет. Моряки приходили в себя кашляли и ругались, словно играя. Всем стало понятно - страшное позади. Мои новые друзья были приятно удивлены, увидев меня. Я стал снова человеком.
- Михелс! Ты меня видишь? Это же я! -я не знал грани радости. - Это же я, тот самый посох, та самая колючка!
- Ах ты, проклятая ядовитая сволочь! - Михелс, то, оглядывая, принявшую прежний вид ногу, то, глядя на меня, пытался меня терзать.
Но, несмотря ни на что, мы были совершенно счастливы. Нам дали снова право на жизнь, что может её удержать?! Что ещё может стать "Законом"? Чего следует остерегаться, и его ли?
Остров превратился в огромную радость, все те, кто здесь был в роли зелёной жизни принимали новое существование. Воскресали многие, но та, бессмертная раса с которой всё началось, потерялась в бездне цветов и возможности жить дольше, чем обычный человек. "Закон" почему- то забрал их жизни с собой. ...Оттуда, разбивая игривые волны, тяжело и статно двигался белый корабль.
Эпилог
Люди часто находят ответы на загадки. С каждым столетием мы приближаемся к воплощению немыслимых, и ранее неисполнимых фантазий. Разум и прогресс гуляют по судьбе всего человечества. И замахнувшись однажды на бесконечную жизнь, найдётся, когда-нибудь такой учёный, который воплотит мечту в реальную жизнь, и да возвратится после этого планета к своему изначальному виду!
ТРЕТИЙ ЛИШНИЙ
По разные стороны лужайки фырчали статные белые кони, их седоки были великими рыцарями, оба имели высокий титул и замки. Доспехи сверкали на утреннем солнце, мечи были обнажены и жаждали крови, растерзанной, разрубленной плоти. Схватка была необратима.
Причина дуэли стояла у красивого разросшегося старого дуба - Леди, чьё имя неустанно повторялось из-под шлемов очарованных красотой воинов. Женщина смотрела вперёд и ждала боя. Восхищённые глаза приобретали жадный и властный оттенок, она восхищалась не мужеством этих красавцев, а своей силой, способной умертвить, подчинить себе любого, кто подарит ей своё сердце.
Кони тронулись, боевой клич разнёсся по нежной лужайке, топот копыт сравнялся с биением сердца, и два рыцаря грациозно замахали мечами. До столкновения оставались секунды. Каждый прощался со своей жизнью и в тоже время мечтал о чудесной жизни с прекрасной баронессой.
В одно мгновение оба повернули свои головы в сторону единственной любви, и обоих как одёрнуло - они увидели демоническое лицо, страстное, совсем не милое и не любящее. Ужасное лицо хищника, хищника, который способен воспользоваться самым дорогим в качестве приманки для добычи.
К большому сожалению Леди, звона клинков не произошло. Рыцари проехали мимо друг друга, даже не обронив взгляда. Она удивилась, даже испугалась. К ней на большой скорости приближались её верные спутники. Она ещё не догадывалась об их намерениях, сделала шаг вперёд, будто бы встречая, но тут же отскочила и побежала.
Наездники без единого возгласа разрубили красавицу и, не оглядываясь, распрощались навсегда.
Лишь старый дуб остался единственным свидетелем выбора третьего лишнего.
НЕУДАЧНОЕ МЕСТО ДЛЯ ЗНАКОМСТВА
Мой автомобиль мчался, рассекая исходящее от асфальта тепло, хотя парящее солнце старалось его прижать к дороге и навсегда остановить. Мне казалось, что я плыву по шоколадной реке, извиваясь орехом в его горячей струе.
Чтобы как-то сменить тяжёлое состояние жары на бодрое увлечение путешествием, я сбавил скорость и стал вилять зигзагами по пустынной дороге, представляя себя неким суперменом, ловко обгоняющим каждого, кто был там впереди.
Как чудно играть с трудностями, справляясь с которыми получаешь удовольствие. Хорошо бы с ними вообще не играть, но какое путешествие без трудностей? А ведь минуту назад я хотел забыть свою мечту, всё бросить, и вернутся обратно, но нет, во мне побеждает какая-то особая тяга - тяга к большим приключениям.
- Я же романтик! Я хочу им быть! А ты, степь, ты же колдунья тебя нельзя беспокоить, иначе ты будешь делать козни, а одиноких путников вообще способна превратить в жертвы! Ты наверно понимаешь, что я то не тот беспомощный и несчастный плакса. - Скорчив гримасу униженного, я осмотрелся по сторонам, рассмеялся, и при этом ударил обеими руками по рулю.
Прибавив скорость, я оторвался от тех мыслей и уже гнался за новыми. Теперь машина ревела, ехать тише мне уже было противно, дух захватывало от такой стремительной езды. Вокруг одна степь, изрыгающая духоту и жар. Всё вырывалось из земли и создавало ощущение остекленения.
Столбы с отметками километров пролетали так быстро, что мне показалось, будто я лечу на дельтаплане, вокруг все мельтешило и пестрило. Пролетали редеющие кактусы, валуны, насыпи песка. Мои фантазии рассеялись, как только я увидел поворот. Дельтаплан превратился в машину, взятую на прокат, а мой шлем лётчика, в лёгкую кепку. Нога поменяла педали и вот поворот позади. Я незамедлительно оглянулся, мой вираж был великолепен.
Сильный толчок заставил меня повернуться. Большие валуны за поворотом как будто открыли занавес, на лобовом стекле я увидал капли крови, пальцы онемели, я перестал чувствовать ноги. Резкий тормоз. Я ударился о руль. Не чувствую боли. Я кого-то сбил? Боже что делать? Кого я сбил?
На дороге лежала девушка. Медленно выйдя из машины, я оглянулся по сторонам - никого. Подойдя ближе, я разглядел лицо, она была красива. Ручеёк крови коснулся моих ног, кровь была горячая, обжигающая. Босые ноги не чувствовали тепла асфальта, лишь алая нить жгла и жалила. Её глаза были открыты, только сейчас я понял, что мы смотрим друг на друга. Ком в горле был нерастворим.
Девушка действительно была красива, локоны волос рассыпались по камням, словно ручейки уносящие её жизнь, хрупкое тело лежало неподвижно, губы разомкнулись и тихий шёпот вернул меня в реальность:
- Я хочу жить! Спаси меня!
- Стой, не умирай! - закричал я, что было сил. - Почему, откуда ты взялась? А я, зачем я так гнал? - Я в спешке схватил её руки и стал трясти.
Мне показалось, что я знаю эту девушку уже давно, что всё это мои фантазии, моё больноё воображение, но стон девушки не прекратился. Я поднял неподвижное тело и отнёс его в машину.
Я несколько раз пытался завести мотор, но он, как назло не хотел мне подчиняться, его сила наверняка ушла в степь, там действительно было всё в порядке. Но на кресле моего автомобиля всё было наоборот. Кресло, на котором лежала новая спутница неудачного романтика, обрело бордовый цвет. Девушка повернула голову в сторону парня и тихо произнесла:
- Меня зовут Велена. - улыбнувшись, продолжила. - Неудачное место, для знакомства!
Её улыбка застыла, глаза затерялись в бездне и темноте. Веки закрылись. Она ушла.
Уже вечером старый фермер смотрел на парня, гладившего волосы мёртвой девушки. Их машины стояли бок о бок, вслушиваясь в то, что нашёптывала уходящая за горизонт степь.
НОВАЯ РЕЛИГИЯ
Солнце слепило, заставляя слёзы струится по смуглым щекам. Связанные за спиной руки не могли их стереть с лица. Глаза выражали усталость от бесконечного беспокойства и были совершенно одиноки среди тысячи окружающих глаз. Роберт Транс был приговорён к сожжению.
Католическая церковь не потерпела издевательского отношения к устоявшимся правилам религиозного воспитания. Архиепископ Кларк твёрдо настаивал на умертвлении грешного тела и при каждой возможности декларировол одно и тоже: " Еретики пачкают всемогущий лик божества, которое и так попачкано нашими грехами, но наши грехи смешны, по сравнению со взглядами еретиков! Они потеряли веру в Бога, а значит потеряли его доброе расположение. Душа не может витать среди лабиринтов зла, а тело не в силах отвечать за грешную душу. Освободить душу от тела, значит помочь беспомощному обрести истинный путь!"
Центральная площадь была усеяна глазеющими горожанами. Крики, смех, свист раздавались со всех сторон. Роберт Транс стоял на помосте и смотрел вникуда. Как только ветер ворвался на площадь, его чёрная накидка с капюшоном слетела с плеч. Архиепископ еле удержал шапочку , полы его одеяния хлестнули палача по щекам. Оратор продолжал говорить. Кларк любил делать большие речи, поэтому сцена сожжения задерживалась.
Последний раз Роберту представилась возможность обратится в себя, к своему Богу, оторваться от многочисленных глупых лиц. Он закрыл глаза. Речь Архиепископа утекала из поля понимания Транса, наконец он остался "один"...
... Темнота окутала его, как утренний густой туман. Огненные шарики, катящиеся на него, превращались в огненные шары, грозящие его раздавить. Транс, как и в первый раз своего обращения в себя, нырнул прямо на них и от одного шара остались лишь маленькие осколочки, разлетающиеся по сторонам, остальные по цепочке повторили судьбу первого. Далеко впереди показалась светящаяся точка...
- Роберт Транс! - Кларк сильно дёрнул приговорённого за рукав.- Вы раскаиваитесь в своих деяниях больного мышления? Скажите это всем!
- Я раскаиваюсь в том , что я здесь могу раскаиваться.- Роберт улыбнулся и снова закрыл глаза...
... Светящаяся точка стала приближаться, как и шары, но в размерах оставалась неизменной. По-видимому он чувствовал это приближение. В ушах раздался тихий свист. Будто плывя по воде, он предчувствовал вход в мир своего "Я" ( теория обожествления себя с собой, заключалась в идеи раслабляющего восприятия своего эго. Эго являлось его существованием. Никто не в праве его ограничивать или стирать насовсем. Только он и его Бог "Роберт Транс" имели отношение к нему лично. Он всячески отрицал любое давление со стороны церкви. Ни католики, ни христиане, ни мусульмане не могли организовать его , как несущую еденицу религии.) Светящаяся точка оказалась совсем близко. Он в неё вплыл. Жар, свобода, неограниченная свобода полёта...
Роберт стоял на помосте, как каменный , его остекленевшее лицо пугало стоящих в первом ряду зевак. Испуганные люди взрывались криками: "Сжечь его! На огонь!" Всё сдесь принимало характер законченности. Транс должен быть казнён.
Архиепископ закончил свой монолог и развернулся к Трансу:
- Да простят тебя святые! - Кларк , казалось сказал это от чистого сердца. Неприязнь, к такому роду еретикам была меньше, чем к полным безбожникам и бандитам. Он с грустью оглядел Роберта и подал знак палачу. Факел залился огнём и засмердил. Кларк намеревался дать последнее слово приговорённому , но как то медлил, испытывая терпение толпы. Он всякий раз играл с эмоциями, знал им цену и всегда чувствовал накал:
- Что ты можешь сказать в последний раз своим горожанам?! - Архиепископ величественным жестом отвёл руку палача , который уже достаточно приблизился к Трансу. Людские изрыгания смолкли.
- Я сейчас обречён на гибель! Но эта заслуга не моя! - голос Роберта стал чётким и ясным.- Кто смеет меня ограничить и в без того маленькой жизни, как не Всевышний?
Кларк нагло оборвал обращение Транса:
- Я , как представитель церкви и глава совета духовенства, обрекаю тебя на мучения, ради твоего же блага! Пусть их примут святые! Пусть простят твои грехи и мысли!
- Но я же уже не отношусь к вашей церкви и тем самым к вашим божествам!
- Наш орден оберегает остальных от глупых затей и теорий, которые настолько грязны, что приходится ради благополучного будущего принимать жестокие меры!
Диалог стал принимать спор и люди стоящие рядом стали переглядываться и с ещё большим интересом слушать перепалку, так случайно получившуюся. Роберт Транс обращался уже не к священнику , а к народу:
- Но если я отшельник в духовном настроении, то к чему все эти обережения? Ведь вы уверены в своей правоте! Люди и так за вами идут и веруют в ваши истории!
- Если святое - это душа, то человек потерявший душу, уже смертельно опасен обществу! Твои рассуждения накладывают отпечаток недоверия к Богу от всех нас! - Кларк перешёл на крик. Остановить старика уже было сложно.Роберт напротив был спокоен:
- Неправда! Ваша власть вам важней чем убеждения! Кто вы без всепожирающей религии, лишь старый зануда! Вы боитесь поворотов вашей никчемной жизни!
- Транс! - Крикнул Кларк.- Ты слишком далеко заходишь! Я лишу тебя последнего слова!
- Мне всё равно, мне скоро умирать!
- Мы все этого ждём! Молитесь кому угодно, боль подскажет начало молитвы! - раскрасневшийся Архиепископ дал отмашку палачу, который от греха подальше отошёл от всего происходящего.
Роберт неожиданно нашёл в толпе глаза мальчишки. Кто он , что он мог ему сказать напоследок?:
- ...! - он хотел подойти к нему и с жаркими словами ворваться в хрупкие глаза , в которые внёс бы понятия, необходимые для его роста. Кто он? Сын бакалейщика, знающий лишь время обеда и почитающий румяное тесто, взамен дворовым баталиям? Внук сапожника, не знающий ласки, кроме побоев, и уже изначально обозлённый на весь свет? Сирота собирающий мелочь, готовый на любое преступление? Воришка и кляузник? Нет! Собравшиеся вокруг него друзья могли ими быть. Их весёлые глаза, смеющиеся рты... Но не этот. Мальчишка смотрел вполне понимающим взглядом, сожалеющим и не согласным с приговором церкви. Что-то было в его глазах. Что-то , что заставило Роберта обратится к нему ещё раз:
- ... ! - но и сейчас он промолчал. То ,что он хотел сказать, было просто доброе слово, но ворох мыслей перевернул всё снова. Роберт наконец прошептал:
- Прощай дружище!
Палач зажёг прежде затушенный факел и надменно, тяжело шагнул в сторону Транса.
Кларк же стоял и улыбался во весь рот, поправляя свою шапочку. Он даже не собирался зачитывать приговор, слишком сильно разозлил его Транс.
Роберт вытянулся у столба и закрыл глаза.
Под ногами послышался шорох. Откуда нивозьмись, на удивление Кларку, палачу и смотрящим, возникло пламя, которое быстро распространялось по всему эшафоту. Маленькая рука опрокинула бочку смолы. Огонь хлынул с ужасным свистом на толпу. Началась паника. Стражники стоявшие рядом с помостом кинулись бежать, туша на себе огонь. Крик, рёв , предсмертные крики, как должно было быть по сценарию церкви, исходили не от приговорённого к смерти еретика, а от разбегающейся стражи.
Сам же Транс, потирая измученные верёвкой руки, спрыгнул с эшафота вместе с мальчуганом. Они смело бежали на толпу, испуганных и онемевших от происходящего людей...
К вечеру по городу ходили слухи о некоем ангеле, маленьком и сильном, спасшего Роберта Транса. Сейчас же, по разговорам товарных тёток, они организовали банду и грабят всех, кого ни поподя.
Kroшka
а йуные русские фанатки - это еще круче. я после каждого рок концерта убеждаюсь, что в случае войны их надо слать на передовую - и победа нам обеспечена. им даже оружие давать не надо - и так звери _________________ i think it's enough for one day
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
FAQ
Поиск
Пользователи
Группы
Регистрация
Профиль
Вход
Войти и проверить личные сообщения
(особенно в расказе) + логика + свобода (ценности Альфы). Чем больше будет новой информации, тем лучше.
ну я так и подумала