Вика, Викуля, солнышко! Вот не знаешь, где найдёшь, где потеряешь!
Как ты вовремя, блин, затеяла школьные воспоминания! Ну, надо же!
Естественно, Илья с Жаном общий язык нашли! Оба сильные, каждый по своему, но характеры - как две стороны одной медали.
Вика, лети! Пусть оно катится всё к чёртовой матери, что бы ни было - если Илюшу твоего на ноги поставят - оно любых денег стоит. Мне так кажется...
Вик, только одна вещь. Я тебя очень прошу, если тебе нужна будет помощь - ты свою самостоятельность и самодостаточность засунешь в одно место, и мне скажешь, ладно? _________________ "Я стараюсь меньше лгать, больше злиться."
Ой, Анна, засуну и скажу, честное пионерское!
Тоже вот думаю, ё-мое, вот так отправишь мужа лечиться, последние деньги во все это вбухаешь, в долги по самое "нехочу" влезешь, и сидишь со спокойной совестью ждешь, надеешься и веришь, что будет лучше, что вылечат, что поможет это все. А если б потом вот так, как Жан говорит - еще хуже, чем сейчас? Представить даже страшно. И ведь его же смотрели и в Москве и там в пансионате специалисты - и куда смотрели? И как после этого лечиться? И у кого лечиться? Как говорит Жан - дело все в том, что им по-барабану. Они говорят, может и поможет, пробуйте, пытайтесь. Это стоит столько-то и столько-то, а каким будет результат - если что, сами виноваты, режим не соблюдали, нагрузку брали больше, чем положено и так далее, короче, мы не виноваты, мы вам услуги предложили, а как и что - это все на ваш собственный риск. И никто ни за что не отвечает. А Жан вообще мог спокойно в свой Екатеринбург укатить, ему это меньше всех надо сюда впрягаться. Да он и собирался уехать. И надо же - остался. Созвонился уже со своими ребятами армейскими, по своей медицинской части выяснил, что ему нужно, какие современные методики есть у военной медицины по части таких ранений. Только, если что, если понадобится, сам оперировать Илью он не возмется. Только ассестировать. Говорит
- Для хирурга перерыв в год - это практически потеря квалификации.
В общем, говорит, что б я не волновалась, он Илью забирает в военную клинику и дальше по этому ведомству будут лечить. Говорит, военная медицина от гражданской все-таки отличается. Я, конечно спрашиваю, а вдруг Илью туда не возьмут, но он как-то уверен. Оформит его, как своего родственника.
В общем, все опять так закрутилась, голова уже кругом.
Тут еще у Гоши моего ЧП! Флюс вспух на всю щеку! Жан сейчас как раз им занимается - привезли недавно назад из стомотологии. Я чтоб по комнате на нервах не бегать в интернет вышла - по клавишам постучать, успокоиться. Попозже еще напишу. Интернет - он на самом деле успокаивает. Вот так прошвырнешься по форуму и назад - уже вроде не так нервничаешь... _________________ когда появляется друг, двери твоей души падают сами...
С утра ушла на работу, сдавать дела. Конечно, все недовольны, завтра суд, а тут смена адвокатов. Как говорит наш шеф «коней на переправе не меняют». Ну, вот пришлось. Конечно, выслушала на работе, что только можно. Как я и предполагала, большинство моих коллег считают, что я на самом деле собралась с новым любовником куда-нибудь на юга, предаваться разврату в свое удовольствие. Так прямо мне и сказала наша «старейшина» в кабинете у шефа. И оба они хором:
- Стыда у тебя нет.
- Чего, чего? – говорю, - Ах, стыда-а? А, это когда вам минет, Пал Ваныч, а вы краснеете?
Пока шеф челюсть подбирал, я еще высказалась
- Стыда, - говорю, - у меня нет с тех пор, как я с грудным дитем на руках чуть с голоду копыта не откинула, и муж мой чуть не подох в доме инвалидов. И что-то я не видела, чтоб хоть одна скотина поинтересовалась, хочу ли я жрать, и как мне вообще.
- Ой, ну все, все! Иди уже давай! – Пал Ваныч поспешно замахал руками, пока я в подробности не пустилась – Иди! Но чтоб через две недели, как штык!
- А вот это, - говорю, - как получится. Любовь – оно такое дело…
- Все! Иди! Иди!
Ну, я и пошла сдавать дела коллегам. Они, конечно, дуются, но деться им некуда.
А к обеду ближе звонят из садика
- Бегите скорее, у вашего ребенка флюс и температурища!
Я, естественно, все бросила и пулей в садик. В голове серена, в глазах картинки одна страшнее другой по части стоматологии. Пока летела, вспомнила, что Жан еще здесь. Хирург, все-таки. Позвонила.
Он без разговоров прилетел минуты на две позже меня в садик. Гошенька мой сидит, щека с кулак, глазки несчастные, но не плачет. Жан руки вымыл, посмотрел, говорит:
- Ну, это надо чистить. Ничего страшного. Сейчас температуру собьем и поедем.
Сам поставил ему укол «литичку», как он это назвал, от температуры, с медсестрой садиковской поругался, мне говорит:
- Женщина, ты бы шла работать. Мы терпеть настроились, а тут ты со своими нежностями, кого хочешь на слезу прошибет.
Но Гоша даже не пикнул.
- Это он у тебя в Илью такой? – Жан даже удивился. – Молодец.
Поехали в детскую стоматологию. У нас поликлиника рядом, но в ней нет хирурга – стоматолога, приходится вот с такими кошмарами ехать несколько остановок до больницы. Жан нас отвез, Гошку на руки и сам с ним в кабинет.
- Ты, - говорит, - в этом все равно не разбираешься, сиди здесь.
Вот я в коридоре и сидела, прислушивалась – когда заплачет. Так и не дождалась. Жан мне его обратно вынес
- Все, можно жалеть.
Ну, вот я и жалею. А военврач ему еще обезболивающее поставил, а то анестезия отходить начнет, болеть будет.
Вот, думаю, как же, все-таки, вовремя я про лошадок со шпагами вспоминать начала…
Как все-таки приятно, когда кто-то о тебе заботится. _________________ когда появляется друг, двери твоей души падают сами...
Викуля, так пора уже этому, который сверху, и на тебя посмотреть, и послать такого вот военврача - о тебе позаботится. Ты уж этого поболе кого-другого заслужила. _________________ "Я стараюсь меньше лгать, больше злиться."
К вечеру у Гоши опять поднялась температура. Я, естественно, боюсь, все-таки флюс, мало ли что. Жан спокоен, как удав.
- Это послеоперационное, это нормально.
- А щеку смотри, как разбарабанило!
- Вот за это я не люблю анестетики. Они дают отек.
- Может, все-таки врача вызвать?
Роан ТАК на меня посмотрел…
Ну, что поделаешь, все мамаши становятся сумасшедшими, когда дети болеют.
- Ну, извини, - говорю, - я откуда знаю, что все нормально…
- Хорошо, если ты сомневаешься в моей квалификации…
- Я не сомневаюсь… - потому что если он сейчас обидится и уйдет, я действительно стану сумасшедшей мамашкой в полном смысле этого слова.
- Вика, все хорошо, ранка чистая, сгусток хороший, отек от лекарства, никаких признаков нагноения нет. Температура в посттравматическом всегда бывает. Антибиотик я ему поставил, все что нужно делаю. Даже больше, чем нужно. Успокойся.
Угу, легко сказать «успокойся»… Если б Жана здесь не было, я бы, наверное, по потолку уже бегала в панике, и «неотложку» раз двадцать вызвала.
- И ребенка отвезли бы в дежурную стоматологию, - заключает Роан – и снова бы все расковыряли. А потом домой по морозу добиралась бы через весь город. И снова температура, снова неотложка и чистка по третьему разу. Тебе ребенка не жалко?
Он прав, однако… Как говорит мой ненаглядный Илюша – дурная голова ногам покоя не дает.
- Вика, если хоть что-то будет не так, не сомневайся, я поставлю на уши всю вашу медицину.
Самоуверенное утверждение. Но очень греет и обнадеживает.
Пойти что ли поспать попробовать… _________________ когда появляется друг, двери твоей души падают сами...
Ну, обязать Димку я не могу, а попросить можно, конечно. Но я не уверена, что он будет это делать. _________________ когда появляется друг, двери твоей души падают сами...
Добавлено: Ср Ноя 21, 2007 1:08 am Заголовок сообщения:
Попроси, а? Пусть хоть пару строчек, как у вас там дела. А то я ж изведусь от неизвестности.
Бедный дитёныш. Это я про Гошку. Хорошо, что Жан с тобой.
Хуже нет, чем когда дети болеют. Лучше бы сама сто раз, чем один раз малый... _________________ "Я стараюсь меньше лгать, больше злиться."
Добавлено: Ср Ноя 21, 2007 1:58 am Заголовок сообщения:
Нет, не спится мне сегодня упорно. И ребенок уже спит, а у меня все душа не на месте. Хотели завтра уже вылететь, но разве я могу больного ребенка тут оставить? Жан говорит, эти дела зубные на несколько дней бывают. Придется ждать. Я же изведусь вся, если уеду. Нет, об этом даже речи быть не может.
Жан меня все удивляет и удивляет. Что-то я как-то… Вот, заморочила мужику голову… Хотя, вроде бы, ничего я специально не морочила…
Димка говорит, жалеть не вздумай. А то оскорбится насмерть. Да, так точно и есть, это я и без Димки вижу.
Накануне понедельника, перед тем как раз, как он собирался уезжать, а я жить дальше тихо и мирно, мы вспоминали, когда нам по семнадцать лет было. Это когда Жан обнаружил, что я замужем и гуляю с ребенком. Я сидела на скамейке и смотрела, как маленький Сережка возится в песочнице. А Жан проходил мимо меня. Говорит, он все время хотел подойти. Но боялся, что он со мной заговорит, а я его проигнорирую, не буду слушать, встану и уйду. Для его гордости это весьма ощутимое оскорбление. А сейчас говорит «Я должен был подойти».
А я думаю, я вряд ли бы его тогда заметила. Это сейчас кажется, что если б он был рядом в то время, мне было бы легче, я, возможно, смогла бы послать Виктора, не мучиться с ним столько лет, и моя жизнь была бы кардинально другой. Но это все сослагательное наклонение. На самом деле, я в то время была в таком состоянии… Я почти не замечала, что происходит вокруг. Я была такой уставшей, как будто все семнадцать лет без перерыва разгружала вагоны. Все время хотелось спать. Не хотелось ничего видеть, не хотелось жить, все было безразлично. Я ходила, как зомби, на автопилоте, что-то делала чисто механически. И отключалась сразу же, как только касалась головой подушки – что днем, что ночью. Включалась что-то сделать и отключалась снова. Не в том дело, что я не высыпалась, или, что я как-то особо тяжело крутилась – работала. Нет. Просто такое состояние было… Даже объяснить не знаю как. И мне в то время нужен был не мальчишка, пусть даже с самыми благородными порывами, а кто-то взрослый, кто заботился бы, защищал, оберегал… Кто позволил бы мне быть маленькой. Не женой, не матерью. А самой быть ребенком. Я не могла сказать тогда, что я чувствую себя ребенком, никак не на семнадцать лет, а максимум на те тринадцать, когда я еще была живая и родители были живы. Четыре года прошли, как в каком-то страшном сне, но я не росла в это время, я остановилась на том мгновении, когда уснула. И поэтому мне было несказанно тяжело исполнять роль жены и роль матери. Если б в то время появился Жан – я бы его не заметила. Мне нужен был кто-то, кто взял бы меня и выдернул бы из той жизни. А Жан… Я в принципе не способна была бы его оценить.
Я даже знаю, что было бы, если б он тогда подошёл. Это ему казалось, что я гуляю с ребенком, сижу и смотрю на ребенка. Я на самом деле смотрела в никуда. Я тупо сидела на той лавочке и смотрела в пространство. Даже нет, не смотрела. Я спала с открытыми глазами – это правильней было бы назвать. И подошёл бы Жан, что-то стал бы говорить… Да я просто бы его не услышала. Не сообразила бы, что говорят со мной. А если б и сообразила, я бы скорее… испугалась, что ли… Меня тяготило, если в то время со мной кто-то начинал разговаривать, меня тяготило, что от меня опять кто-то чего-то хочет. Я хотела только покоя. Чтобы никого не было рядом вообще. Чтобы никто ничего у меня не спрашивал. Чтобы никому ничего не надо было говорить. В любом случае, я продолжала бы тупо смотреть в песочницу.
А он решил бы, что я не хочу разговаривать именно с ним. Что он мне так сильно не нравится, что я даже не хочу его слушать. Что я совершенно его игнорирую.
Вот, пыталась ему это объяснить, чтоб он не сожалел, не корил себя за трусость, что не решился тогда подойти. Уж что-что, а трусом он никогда не был.
Он спросил
- Но ты хоть что-нибудь могла бы тогда сказать?
Ну, если предположить, что он сразу бы не ушел после моего молчания, а долго бы мозолил мне глаза и уши, возможно, я бы, в конце концов, его заметила, возможно, услышала бы, что со мной просто разговаривают, ничего не требуют, ничего с меня не спрашивают. Не знаю, может быть, я что-нибудь бы и сказала. Но толку от этого никакого бы не было, потому что сказала бы я это с потухшей рожей, вяло и неохотно. Ну, может быть, начала бы жаловаться. Я не знаю, мне трудно сейчас это предположить, я в то время была явно в ненормальном состоянии. В любом случае, сказала бы я что-то или нет, это ничего не меняло бы. Ну, поговорили бы пять минут – полчаса – час и разошлись. Я к плите и корыту, к сопливым слюнявчикам и мокрым ползункам. Он бы к учебникам и умным книжкам. Я не увидела бы его. Не поняла бы его. Не оценила бы. Меня не интересовало бы кто он, что он, какой он. Я была вся целиком внутри себя. В спячке.
Ну, что угодно можно предположить, при любом повороте событий, мне нужно было совсем другое. И что бы он мог сделать, мальчишка семнадцати лет…
Он не стал ничего больше предполагать, но сказал:
- Ты меня не знаешь. – И как бы подвел итог разговору - Сейчас это уже не важно.
А сейчас я с ним соглашусь – я его не знаю. На момент того разговора – это вежливый и обходительный человек, романтика, сантименты, стихи на французском, лошадки…
И вдруг буквально через несколько часов он чуть было насильно не утащил меня решать мои проблемы.
Если бы на момент того разговора он сказал, что «поставит на уши всю нашу медицину» в случае чего, я бы вежливо улыбнулась. При его коронном: «Что, простите?» и при его удивленно-растерянном виде, ну очень сомнительно, что он способен кого-то «поставить на уши». Вот честно.
Но когда у моего Гошеньки случился флюс, про «поставить на уши» я уже не сомневалась. Он знает, что он делает, он решает все быстро, ни в чем не сомневается.
Да, я его еще не знаю. Но что интересно, его уже хорошо знает мой муж. Когда он позвонил и я начала осторожно жаловаться, что боюсь за Гошин выдернутый зуб, он мне возразил:
- У тебя там хирург, он знает, что делает.
И вообще, мне велено успокоиться и во всем положиться на военного доктора. И это при том, что поговорили они тет-а-тет меньше часа. Но такое прямо идеальное взаимопонимание.
Ладно, пойду полагаться… В смысле на подушку головой. Если получится. Время уже у нас четыре часа ночи. Все нервы, нервы… _________________ когда появляется друг, двери твоей души падают сами...
Сегодня Гошеньке значительно лучше. Отек спадает, он даже начал играть. Правда, болит все еще, но уже не сильно. Жан говорит, это вполне нормально.
Я с утра все-таки убежала в суд. Все-таки я это дело готовила, я вызывала свидетелей, я растолковывала своей доверительнице, как себя вести и как отвечать на мои вопросы, и я собиралась эти вопросы задавать и только я полностью знаю, в чем этих вопросов смысл. У меня там своя стратегия. А Алекс, конечно, хороший адвокат, но это дело не его. Действительно – коней на переправе не меняют. И раз уж моё обожаемое чадо в надежных руках военного доктора, тем более идет на поправку, я позволила себе сбежать в суд.
Моя доверительница была приятно удивлена – её защищают аж два адвоката. Зато Алекс явно выражал недовольство, ему пришлось тащиться в суд, и оказалось, что он мог этого и не делать, раз я сама пришла. Ну, в общем, все хорошо. Вердикт в нашу пользу.
Домой явилась только вечером. Летела на всех парах, конечно же. Забегаю, смотрю – мой сынуля уже совершенно ожил, катается верхом на Дмитрии из одной комнаты в другую. Потом Жан его с Димкиной спины снял, повел ротик полоскать. Потом компресс на щечку с лекарством.
- А ты правда принц? – спрашивает Георгий, пока Жан накладывает повязку. От Димки наслушался, не иначе.
- Не знаю, - отвечает Роган, обматывая это все шарфиком.
- А давай так, ты настоящий принц, а я – король!
Кто бы сомневался… Жан на секунду склоняет голову в почтительном поклоне:
- Да, Ваше Величество.
- Тогда дай мне таблеточку, у меня зубик выдернутый болеть начинает… - просит новоиспеченная коронованная особа жалобным голосом.
- Ваше Величество разрешит поставить укольчик?
- Разрешит… - со вздохом соглашается Георгий.
Конь Дмитрий тем временем превращается в шеф-повара и официанта в одном лице – зовет меня на кухню поужинать очередной вкуснятиной, которую он приготовил.
Вот что сказали бы мои коллеги, если б все это увидели? Сказали бы, что я великолепно устроилась. Дома за меня все делают мужчины, да еще и преподносят мне все на блюдечке. А я самая наглая, самая бессовестная, самая стервознейшая из женщин. Развела, понимаешь, дома мужской гарем, и стыда ни в одном глазу. И как только мужики все это терпят? Причем, Димка вот, гляжу вполне жизнью доволен, и на кухне моей возится с удовольствием. Бессовестная я эксплуататорша…
С Илюшей разговаривала. Он там тоже неплохо себя чувствует. От тренажеров сразу же отказался, как только с Жаном поговорил. Но у него там еще массаж, бассейн, гимнастика в разумных пределах и прочие удовольствия. Нас вот теперь ждет. Мы так подумали, наверное, к выходным можно будет уже вылететь. Если опять ничего не случится, конечно. А тут пока Дима за Гошей посмотрит, и Кристина ему поможет, если что. Вроде бы так все меня уговаривают не волноваться… Ну, непривычно мне без ребенка так далеко лететь. Страшновато… Хотя, так если подумаю – Димка человек надежный, да и Кристина рядом. Но все равно, соглашаюсь скрепя сердцем… _________________ когда появляется друг, двери твоей души падают сами...
Добавлено: Чт Ноя 22, 2007 2:43 am Заголовок сообщения:
Сидели мы в прошлый выходной, значит, у Кристины, разговаривали за жизнь и потихоньку выпивали. Как я уже говорила, пила в основном Кристинка. Жан почти совсем не пил (Правильно, где мы ему тут медицинского спирта возьмем? – объяснила Кристина, и великодушно позволила брату оставаться трезвым), Димка тоже этим делом не увлекается, ну и я так немножечко за компанию приложилась (правда, как потом оказалось, для меня и этого хватило). Поговорили о том о сем, заставили Жана петь под гитару Belle на французском три раза и её же по-русски два раза, еще поговорили, начали перешучиваться и Кристина после каждой реплики указывала на меня и прибавляла
- Заявляю в присутствии адвоката!
Жан тоже пошутил ей в тон
- Знаете, как американцы занимаются безопасным сексом? В присутствии адвоката.
- Вот! – сразу оживилась уже порядком захмелевшая Кристинка – Адвокат у нас есть, предлагаю заняться групповушкой!
Жан встал, улыбнулся и сказал:
- Ну, это уже без меня. Муа – домир ( искаженная фраза «моя - спать» по-французски).
- Ну и вали! – крикнула ему вдогонку сестрица – Так и подохнешь девственником, придурок!
Я в этот момент пыталась попробовать коктейль, который Роан себе намешал…
Прокашлявшись, спросила:
- Он что, действительно…? В двадцать девять лет???
- Клянусь моей фамилией! – подняла она руку кверху – Ну, конечно, если ты его совратила… тады тебе памятник… но я тут уже не в курсях…
Короче, я офигела (в очередной раз, потому что за время моего с ним общения я только и делаю, что офигефаю и подбираю челюсть, пора уже её платочком привязывать…). Ну, и когда Его Высочество закинул меня себе на плечо при всем моем офисе, я так и подумала, что, видимо, угораздило меня нарваться на маньяка, душевнобольного, и он сейчас устроит мне все тридцать три удовольствия, потому как с головой у него совсем ку-ку. Как говорит Илюша «О, Господи, грехи мои тяжкие!».
С другой стороны, я подумала – да не могёт того быть! Чтоб мужик до двадцати девяти лет девственник – да мой бы Илюша помер давно от этого… как его… спермотоксикоза. Вот!
Ну, а тут прочитала темку про девственность, опять призадумалась… Вообще-то, в церковной практике такое явление вполне нормально. Я серьезно. Церковный человек с пеленок воспитывается в таком понятии, как самодисциплина. Он привыкает контролировать не то что все свои поступки, а сами мысли свои и желания. А как еще может быть, когда воцерковленный человек исповедуется каждую неделю и представляет полный отчет, в чем он за неделю согрешил. И кается не только в том, что он сделал, но и в том, что подумал и что во сне привиделось. И цель всего этого – подчинить свое тело не преходящим сиюминутным желаниям, а своей разумной воле. Это называется «целостная мудрость – целомудрие». Я все это знаю точно – сама долгое время находилась в этой среде и училась на курсах катехизации. Не считая того, как я сбегала в монастырь.
И что касается Жана – он как раз и воспитан примерно так. Не в церковных понятиях, конечно, но отец с младенчества буквально муштровал его, главная и основная добродетель – ДИСЦИПЛИНА, самый главный грех – трусость. Уж какие мне ужасы Кристина рассказывала – солдат так при царе, и то, наверное, не муштровали, как их отец сына воспитывал. Вот угораздило же мальчишке Роганом родиться…
Илюша мой – совсем другой человек. Он в детстве был самым обычным мальчишкой, ничем таким выдающимся не отличался. Он никогда не лез напролом. Били – плакал, прятался под кровать, сбегал. С него ничего такого не требовали. Его характер закалялся постепенно, в соответствии с ситуациями, которые подкидывала ему жизнь. Он мог мечтать, например, о маме, о том, как будет хорошо жить с ней вместе – это ему помогало пережить сиюминутные ужасы детдомовского бытия. Он мечтал, что сейчас больно и плохо, но СКОРО будет совсем не так, надо только подождать, потерпеть… Его жизнь, конечно, очень сильно приложила мордой об стол, и регулярно продолжала прикладывать, так что он многому научился, и бойцовские качества в нем развиты на отлично.
А Жан просто усваивал действительность, как должное. Он с детства реалист. В него эту дисциплину буквально вколачивали. Плакать – плохо. Бояться – страшный позор. Прятаться, сбегать – недостойно. Обязан всегда держать себя в руках, потому что самое главное – дисциплина. И каждая догма вбивалась в него ремнем для лучшего усвоения. Поэтому он был так непохож на наших мальчишек. Он никогда не плакал, его били, но он не прятался, не сбегал и не уходил в сторону. То что в Илье воспиталось годам к восемнадцати. А у Жана с детства в характере заставлять себя что-то делать или не делать. Это еще тогда было заметно, насколько он дисциплинирован. И потом, он с детства какой-то взрослый, у него склонности и интересы были – книжку умную почитать, что-то изучить, секция фехтования, где опять-таки дисциплина, тренировки, конноспортивная, там тоже не одни прогулки верхом в свое удовольствие. Когда вырос и в институт поступил – полностью ушел в учебу с головой. Он, кстати, сам выбрал военную кафедру, сразу так хотел – именно военным хирургом быть. Он сразу знал, кем он хочет работать и где. Совершенно обдуманно.
У Ильи наоборот, нет в жизни четкой продуманной линии. Он всегда действовал исходя из сложившихся обстоятельств. Например, он приехал покорять Москву, без копейки денег, на товарном поезде, и совершенно заранее не зная, чем он будет заниматься. Но с твердым настроем всех порвать… У него в характере как раз такой вот авантюризм. Для Жана такая ситуация совершенно невозможна. Когда я ему про Илью рассказывала, у него глаза были размером с блюдца.
А потом, с кем ему было девственность терять? Он же ни с кем даже не разговаривал. Хотя, конечно, как говорит мой муж, для этого разговаривать необязательно. Но все равно, он как-то так относился к окружающим… То есть при его внешности, я вполне допускаю, что девушки пытались на него покуситься, но у него такой горделивый вид был всегда, возможно они его просто побаивались. Впрочем, тут я уже, как говорит Кристинка, «не в курсях», что, как и почему. Просто факт такой вполне допускаю. Хотя и удивляюсь – м-дя… бывает же такое… _________________ когда появляется друг, двери твоей души падают сами...
А Димочку почему больше никто не хвалит? Димочка хороший, Димочка солнышко. Быстро хвалите Димочку, а то не отдам Вике ноутбук!
Димочка Вике:
- Так ты все-таки с ним спишь...
Вика:
- Да, ты представляешь, он еще и храпит!
Димочка:
- Очень хорошо представляю. Так храпит, что ваш диван всю ночь содрогается.
Вика Димочке:
- Клевета и поклеп!
В сторону мечтательно:
- Зато мне Кристина памятник обещала…
_________________ Не говорите мне, что делать, и я не скажу, куда вам идти.
Димка, ах ты, поросёнок!
Хороший и солнышко, но поросёнок!
Тут должен быть смайлик, означающий "ЧМОК!" но я его не нашла. _________________ "Я стараюсь меньше лгать, больше злиться."
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
FAQ
Поиск
Пользователи
Группы
Регистрация
Профиль
Вход
Войти и проверить личные сообщения
В двадцать девять лет???
Димочка хороший, 
Чё обзываться сразу? 